СКАЗКИ СТАРОГО ГОРОДА

Впереди было всё. Жизнь, счастье, всё. Ты был молод, а песни были такие задорные, что их всегда хотелось петь. И целиком довериться долгожданному будущему. О впереди! Как достичь тебя, было ясно, поскольку кругом было сплошное ощущение ясности.

Жительница города Дзержинского Лариса Анатольевна Гераскина каждый день приходит к  Верхнему пруду. Погулять, посидеть на скамейке. Поболтать со случайным прохожим.

- За кого вы голосовали на выборах мэра в декабре?

- Ой, я не помню. То ли за Плешакова, то ли за Панаморенко – уже не помню. Помню, что  голосовала вообще, а за кого – не помню.

- А кто сейчас мэр города, вы в курсе?

- Не знаю. Знаю только, что Доркин был хороший мэр. Я к Доркину привыкла. Он ведь был хороший руководитель, правда?

- Вы коренная дзержинка?

- А я всю жизнь прожила в Подмосковье. Сама из Мячиково, деревенская, росла в интернате, жила в Гремячево. Работала разнорабочей на ткацкой фабрике в Люберцах. Потом в артели инвалидов, когда я стала инвалидом. А фабрику закрыли. Я тогда уже на ТЭЦ жила, на Зеленой. Приду иногда к своему дому, встану и плачу: здравствуй, родной ТЭЦ! Это же память моя. Хорошо мы тогда жили… Люблю еще этот пруд – приду, смотрю на уточек… Вот так.

Бом… Бом… Бом… Монастырские куранты. Три часа.

- Я человек верующий, но в монастырь хожу редко. У меня бабушка сильно в бога верила, она умерла и никого у меня не осталось. Одна живу на Лермонтова в девятнадцатом  доме. Однокомнатная. Я и в коммуналке жила, и на частной жила – везде жила.

- Совсем одна? А телефон-то есть?

- Был у меня телефон, теперь нету – пришли, отобрали, что-то там по документам не так. Пенсия пять тысяч. Льготы там какие-то, субсидии.

- А за квартиру сколько платите?

- Не помню. Не хватает. Люди помогают, у кого что есть. Вот так.

- Телевизор смотрите?

- Он у меня сломался. Давно уже. Я как-то включила его в розетку, а он всполыхнул и сломался. Мастера сколько раз вызывала, а что толку? Новый, говорят, надо. Две тысячи… А где столько денег взять? Я радио слушаю. Стоит транзисторный приемник, но не работает, я из розетки радио слушаю.

- Газеты читаете?

- «Угрешские вести» - так, иногда. Мне очки надо одевать, а очков нету. Я же не вижу ничего.

- Что в городе Дзержинском происходит, знаете?

- Нет, ничего не знаю. Меня как хулиганы избили по голове, так я ничего не понимаю в этой жизни.

- Вас хулиганы избили? Когда?

- Да порядком уже. А когда – я не помню. Возле дома. По голове ударили. В больницу не положили, дома лечилась, вот с тех пор ничего не понимаю.

- А холодильник у вас дома есть?

- Был, сломался. У меня окно – холодильник. А если жарко, то на пол продукты ставлю. Какие у меня продукты – так, овощи да молоко. Иногда люди чего дадут. Да что там продукты, вот я смотрю: у всех обувь есть, а у меня обуви нету. Хочу купить, а денег нету. Ноги болят, а я хожу в чем попало. Вот так.

- А вода у вас дома из крана течет?

- Течет, всё нормально. Сейчас вот горячей нет, а так нормально. Кран-то, конечно старый, тряпочками закручен-перевязан, но работает. Давно уж его надо менять.  

- Сколько вам лет?

- За шестьдесят уже… Знаете, я люблю вот так вот походить, на лавочке посидеть, на людей посмотреть. Смотрю я на людей – все довольные, счастливые, улыбаются. Мне это очень нравится. Посмотрю на людей – и легче становится.

- Кто сейчас президент России?

- Ой… Говорят, Путин? Или Медведев? Не знаю. Я в политике мало разбираюсь.

31 мая угрешское небо неясно отражалось в воде, а по дорожке, обводящей пруд, никто не прогуливался. Кроме неба и низких туч никого не было, если не считать беспокойных прудовых отражений. И еще редких голубей, пинцетами клювов наводящих порядок в аллеях.  

Васильев, независимый журналист, фото Двести РУ