НИЩИЕ ДУХОМ

- Во мне опознали человека –

То ли по пяткам, то ли по морде –  

Опознала врачиха Ивека,

И сказала: гутен морген!

А на хрена мне «гутен морген»?

Меня хоть к чертям посылай –

Я лежу в областном морге,

Так сказать, гутен бай!

Федоров читает свои стихи. У него большая лохматая борода, и вообще он похож на Карла Маркса с известного портрета. Федоров – бывший интеллигентный человек, бич, а теперь добрый алкаш. Действие происходит в 1988 году в Свердловске. Мы снимаем документальный фильм «Ивановская горка», Федоров – наш главный герой.

- Человек человеку знаешь кто? Человек человеку – вор! Как на духу говорю. Иной раз даже портвейна не достанешь за сутки. Это мучительно больно, между прочим. Никогда я еще так плохо не жил, как сейчас. Ну, в детстве. В детстве я, правда, не пил. Вон, человек достал портвейн и продает. В Америке он бы бизнес сделал, а у нас навар.

Стол с бутылками портвейна и стаканами, какая-то закуска, открытые консервные банки. Федоров лежит на старом диване возле стола, на ногах несвежие носки. Он рассуждает, в каморке сидят друзья. Соглашаются. Смеются. Выпивают. О чем говорят эти люди? Да как вам сказать…

Ивановская горка – это такое место в Екатеринбурге, где на небольшом клочке земли поместились суд, тюрьма, кладбище, церковь, роддом и стадион. Сакральное место, оно так или иначе заставляет философствовать.

- Посмотри, Леонид, здесь есть всё: от дня рождения – через больницу, суд, тюрьму, стадион – и на кладбище. Я еще не говорю, что есть тут и вечный огонь, но не каждый из нас туда попадет. А еще есть винный магазин и кафе «Шайба». Там плохие пельмени, я тебе скажу, но вино – хорошее.

Грохочут железные двери, гремят замки, на каменном полу миски с баландой. Мы снимаем в тюрьме. В церкви – божественная литургия. Поет хор, люди крестятся, молятся, зажигают свечи. Нищие сидят на своих рабочих местах – у церковных ворот. Рубли, копейки. На кладбище тишина – колышутся голые ветки, стоят незыблемо и вечно могильные кресты. Из-за забора слышен лай сторожевой собаки, за забором – тюрьма…

- Гегель? Да он всего нашего ЦК стоит – один Гегель. Посадить его в ЦК, он бы все делал – и доклады бы писал, и постановления. Поставь только на ставку хорошую – старшего преподавателя.

Сюжет фильма родился на съемках – после очередной такой философской встречи пропал человек из компании Федорова. Хороший человек, преподаватель вуза, галстук, очки, шляпа. Дружеская беседа у Федорова завершилась, он ушел, а домой не вернулся. И Федоров ищет преподавателя по всем городским больницам, моргам и милициям. Через семь дней выясняется, что преподаватель умер. Вот как бы и весь фильм. Но…

Детский крик. В роддоме появился на свет новый человек. Акушерка разминает младенцу ручки, ножки, гладит по спинке. А мама  молча улыбается, стесняясь включенной камеры, глаза ее светятся от счастья. На дворе 1988 год, за окном осеннее солнце.

- Однажды я получил инсульт. Инсульт случился ночью, никто ничего не понял. Утром я, как ни в чем не бывало, встал, стал натягивать носок и упал. Вызвали скорую, увезли в реанимацию. И тридцать суток я был без сознания. Когда я очнулся, врач мне говорит: пошевели ногой, пошевели рукой, скажи чего-нибудь. А я говорить не могу, разучился, тридцать суток ни с кем не разговаривал. А в этот момент у Левы в портфеле что-то звякнуло. И я тут же сообразил, что одна бутылка звякать не может. Врач тоже услышал, говорит Леве: «Что у вас там?» - «Сухое вино», - отвечает Лева. – «Ну-ка, давайте сюда!» – говорит врач. Лева достал бутылку, а этикетка отклеилась и осталась в портфеле. Что за вино – никто не знает. «Налей ему», - говорит врач медсестре Мариночке. Мариночка меня приподняла, и я выпил. Выпил и говорю: «Немеш кадарка». – «Ну всё, - улыбнулся врач, - заговорил, и память в порядке. Налей ему еще стакан». Я выпил еще стакан и захотел кушать. Вот такое впечатление, как я вернулся с того света.  

Как жить, или зачем жить? Вот в чем вопрос. Да, я понимаю, что сегодня, в путинскую эпоху,  вопрос «зачем?» ставиться не должен. А вот тогда, во времена перестройки, мы все только и спрашивали себя «зачем?»

- Ты не застал вытрезвители довоенные. Это было благо – попасть туда. Там были милосердные постели, душ, выдавали бюллетень и давали опохмелиться. Разве можно сегодня сравнивать то здравоохранение, сталинское, и сегодняшнее, горбачевское? Да люди тогда пытались попасть в вытрезвитель, но не могли.

Начинается зима. Лает сторожевая собака, подростки на стадионе уносят с поля футбольные ворота. Решетки на тюремных окнах. Над Ивановской горкой снегопад.

- Мне очень странно, что в одном из фокусов находится солнце. А если бы было два солнца в двух фокусах? Тогда у нас было бы гораздо светлее, может, даже не было бы ночи. Что помогло бы нашей перестройке, и мы в два счета решили бы все наши вопросы.

Федоров по-прежнему лежит на старом замызганном диване. Размышляет. На столе стаканы, бутылки, крошки, окурки… Идет обычная беседа.

- С чем ты будешь выступать, революционный революционер? С чем ты выйдешь, чего ты докажешь? Вся эта власть осталась – милиция, КГБ. Рано еще. Да и зачем? Самая лучшая революция, сказал Гегель, это эволюция, понял? А так опять вешать, бить, резать, колоть, расстреливать… Мы ни с чем останемся. Нищие духом… И так уже почти что остались… Нищие духом…

«ИВАНОВСКАЯ ГОРКА», автор сценария А. Анчугов, режиссер и оператор В. Ярмошенко, звукооператор С. Васильев. Свердловская киностудия, 1989 год. Я счастлив, что мне довелось работать над этим фильмом.

Сергей Васильев, независимый журналист