Можете считать этот текст рекламой.
Новая дзержинская «Пятерочка» (в недавнем прошлом «Копейка») есть продолговатое полутораэтажное здание с крылечком по фасадной стороне сбоку и низко сидящее на грунте, основополагая начало улицы Шама. Ландшафт вокруг «Пятерочки» образует бугор, а на бугре стоят хрущевки. И этот самый бугор, хотя и со ступеньками перед фасадом, причиняет пожилым обитателям хрущевок ряд неудобств, ибо без покупок к магазину надо спускаться, а с покупками, наоборот, подниматься вверх по склону.
Но рассказ мой не о том. Люди памятливые никогда не забудут, как почти безнадежно было в советские времена найти продуктовый магазин, хоть на бугре, хоть под бугром. Даже если магазин бывал найден, то найти в нем съедобные продукты (я молчу про импорт) было совсем уж безнадежно. Магазины-то иногда встречались, а вот продукты в них – значительно реже. Гнилая мелкая картошка, мятый лук и перловка считались тогда продовольствием. И вот всё изменилось, магазинов теперь море, продуктов (наших и импортных) – океан. Куры, ананасы, сосиски, вырезки, сервелаты, крабы, кефиры-твороги, пиццы… Радуйтесь, люди! Даже хлеб вам нарезали. Но люди возят тележки промеж витрин с угрюмыми лицами и причин радоваться не видят.
Я зашел в новую «Пятерочку» (в прошлом «Копейку») в субботний полдень. Чистота и простор, кассиры терпеливо ждут покупателей. Первое, что бросилось в глаза – картошка в решетчатом контейнере. Клубни были так неправдоподобно крупны, чисты и ровны, а цена в прямом смысле настолько ниже рыночной, что я не удержался и стал накладывать их в корзину. Шесть картофелин – и корзина заметно потяжелела.
Немолодая женщина попутно со мной разглядывала овощной ассортимент. Она была благородно седа, одета в легкое платье, на плечи ее был накинут платок – тяжелый, как портьера. Она заметила, как я кладу картофелины в свою корзину, и лицо ее изменилось. Губы презрительно сжались, глаза прищурились.
- Картошка, да? Понравилась, да? – громко спросила старая женщина, обращаясь не только ко мне, но и ко всем на данный момент покупателям «Пятерочки», коих, надо сказать, было совсем не много.
- Отличная картошка! – ответил я. – И недорогая.
- Недорогая, да? – женщина расхохоталась. – А вы посмотрите! Нет, вы внимательно посмотрите!
Я в испуге стал оглядывать свои клубни. Но ничего подозрительного не заметил – клубни по-прежнему были чисты и ровны.
- Ну! – сказала женщина. – Видите? Ни одной дырочки, ни одной чревоточинки, как нарисованные! Она же искусственная! Ни одного жука-червяка не было в этой картошке. А раз червяки ее не едят, значит, она не настоящая. Это же сплошная химия! Европа и Израиль хотят нас отравить, а вы покупаете ихнюю отраву! И не стыдно? Настоящая картошка должна быть с дырочками, с червяками, только тогда ее можно есть. Долой импортные продукты!
Я стоял с корзиной в руках и молчал. Первое и самое правильное – было подумать, что эта женщина есть шпионка. То ли «Наших», то ли «Народного фронта». Но посмотрев ей в глаза, я понял, что женщина искренна. Она просто хотела спасти мою пропавшую жизнь от импортных «огурцов-убийц» и клубней-вредителей».
Как же в таком случае следовало мне поступить? Выбросить красивую картошку обратно в контейнер и идти в другое торговое учреждение, где продают картошку с гнильцой? Или вступить с женщиной в дискуссию? Но «Пятерочка» не место для дискуссий. Я решил уйти от ответа – не стал ничего возражать, а пошел к кассе. Шесть моих красивых клубней показали общий вес больше двух килограммов. «Я не беру в рот неизвестно чего!» - «Ну и зря! Это натуральная картошка! Чистый Египет!» - было слышно из-за витрин, из фруктово-овощной зоны, где кто-то решил с женщиной поспорить. Кассирша улыбалась.
Я вышел из «Пятерочки» с пакетом с шестью картофелинами и кисло-сладким с кусочками ананаса соусом в стеклянной бутылочке, который весьма удачно на мой вкус подходит к крупно нарезанной и пожаренной в тефлоновой гусятнице картошке. Соус, надо сказать, тоже оказался иностранным. И вот, только я из магазина вышел, как метрах в двух на меня взлаяла собака – не очень большая, привязанная за поводок к ограждению. Оглушительный лай эхом заполонил все околопяторочное пространство. Такие собаки чуют многое. Сначала они обычно озираются, нюхают воздух, а уж потом, когда увидят нехорошего человека, то заходятся обличительным лаем. «Наверное, та старушка и есть хозяйка собаки», - подумалось мне.
Но я на лающих собак даже ноль внимания не обращаю. Это иные дзержинские граждане начинают от собачьего лая волноваться, некоторые даже берут и захерачивают бедной собаке в глаз окурком, сам видел. Я не такой. Да и сердце у меня пошаливает.
Фото Двести РУ
Комментариев нет:
Отправить комментарий